— Как бы там ни было, этот дьявол вам не по зубам, — пробурчал совсем уж опьяневший и смирившийся пленник. — Вам его никогда не накрыть.
Так, Ванька Смерть оказался в Нижнем Тагиле.
В начале боя ни о чем еще не подозревающий Козья Ножка, приказал механику отогнать командирскую машину на пригорок возле края леска — там развернулись приданные ему самоходчики на своих бензиновых «зажигалках». Отсюда хорошо были видны крыши и колоколенка — излюбленное место корректировщиков и снайперов. Проигнорировав опасность, комбриг привычно уселся на башне. Однако, поруководить на этот раз не пришлось. От внезапного рывка он свалился обратно в распахнутый «сдвоенный люк». В самом танке башнера нещадно швырнуло на боеукладку — но ничего не чувствующий, осатаневший Найдёнов уже вопил так, что порой заглушал мотор. Ударившись лбом об орудийный затвор, комбриг на мгновение потерял сознание, а «тридцатьчетверка» рывками и галсами понеслась к битком набитой эсэсовцами злосчастной деревне.
В продолжавшемся разбойничьем свисте «подкалиберных» разведчик не слышал сам себя, но продолжал орать, проклиная наводчика — он даже высунулся из посеченного ельника, чтобы еще раз убедиться — снаряды «тридцатьчетверки» отлетают от башни, как мячики.
Тотчас рванувший с места юркий и суетливый танк Ивана Иваныча сделал первый ход — проскочил передовые траншеи. Все та же тишина была ответом на одинокий рев его еще не оперившегося голоса. Несколько тысяч человек с той и другой стороны мгновенно забыли о снайперах. Огибая воронки, ямы и мертвые танки, подпрыгивая и рыская, Ванька начал невиданный танец. Призрак надменно наблюдал за маневром, а непредсказуемый, подобно всем идиотам, Найдёнов, продолжал кидать «коробку» за спасительные останки ИСов и «Королей». Рыбалко и его свита попросту онемели — никто из даже самых опытных, самых прожженных водил не способен был отчебучивать подобное. «Фуражки долой, отцы-командиры. — проскрипел, наконец, генерал, не отрываясь от окуляров. — Это черт знает что… Даже сказать не могу! Спиноза!» Он мог бы и не скрипеть — с КП ясно видели — еще пятьсот, четыреста метров подобного вальса — и первый же выпущенный Найдёновым бронебойный на все сто разнесет наглеца. «А ведь нарвется, нарвется! — чуть ли не завыл Рыбалко через минуту, потрясенный найдёновским хладнокровием. — Не выдержит немец!..» И, правда, «Тигр», стоявший до этого словно повелитель мертвых, наконец-то встрепенулся. «Пора. — стучал Рыбалко зубами. — Да стреляй же, стреляй, черт обожженный! Похоронит он тебя, сучий потрох!»