Мужички окружили Семёна и незнакомца плотным кольцом, озадаченно пялясь на бородатого погорельца. Погорелец то и дело закатывал глаза, истово мотая головой из стороны в сторону, весь как-то лихо кособочился то на одну, то на другую сторону, одновременно крепко стуча себя в грудь кулаками — и действительно больше походил не на жертву пожара, а на сильно больного. Каким он сам назвался.
Друидская поляна была круглая как тарелка. Большая такая зелёная тарелка, посреди которой стоял сказочный леденцовый домик — во всяком случае у Семёна поначалу возникло именно такое впечатление. Впечатление сказочности.
— А сколько получится, столько и будем, — усмехнулся Семён. — Пока назад не призовут. На ту сторону. Лет пятьдесят, думаю, погуляем, если при правильном образе жизни. А то и больше.
Воздух за дверью был тёплый, крепко пах мокрой травой, незнакомыми цветами и свежей рыбой. Семён прошёл немного по пляжу, оглянулся: Хайк топал следом, глядя только на озеро и улыбаясь до ушей. Переходной двери, разумеется, позади уже не было.
— С одной стороны значки какие-то. Очень мелкие, не разберу, что именно, — медленно ответил Семён, внутренне удивляясь самому себе, вернее тому, с какой лёгкостью он принял очевидный факт: с ним разговаривала неживая вещь. Железка. Возможно, сказалось то, что в Сениных рассказах почти все вещи тоже были говорящими... Шока не было.
Развернувшись носом в противоположную от смерча сторону, летун на бешеной скорости помчался к горизонту.