Я жду. Я просто вижу, как он хочет меня обругать, как он бесится внутри, но не дает этому выхода, потому что боится меня обидеть. А я ему хочу сказать… ох что я ему хочу сказать! И внезапно я очень ясно вижу, что мне с этим человеком предстоит прожить много долгих сложных лет, и я не смогу все это время молчать, и он не сможет. И в какой-то момент, когда мы поругаемся из-за ерунды, это всплывет, и будет очень страшно. Потому что, когда понимаешь, что человек давно на тебя обижается, начинаешь сомневаться в искренности всего хорошего, что он тебе говорил и делал.
– Полночи вообще не спал, – пожимает плечами он. – Слушал…
– Ох, как же хочется жрать! – морщится он. – Ну ладно, авось немного осталось терпеть… Начинай с левой руки, хорошо?
– Конечно, а как же! – поднимает брови духовник.
– Тебе-то до меня какое дело, женщина? – ворчит он, правда немного поумерив ярость. – У тебя передо мной долгов не было.