– Я жутко милосердная. Я же практически из Гринписа. Ты ведь знаешь этих чудиков? Тебе не кажется, коллега, что мы зря лбами бьемся? – Катя делала яростные жесты прапорщику. «Маузер» тыкал в сторону реки, делал замысловатый пируэт. Герман кивнул: понятно – обойти с тыла.
Пашка хотел продолжить. Кровь била в башке гулким колоколом. Трясло всего. Замер, только жадно целовал в ключицу.
Вся страна заботится теперь о Южном фронте. Нужно, чтобы командиры, комиссары, а вслед за ними красноармейцы, поняли, что уже сейчас на Южном фронте мы сильнее Деникина.
– Так ведь… где-то же должен быть последний и решительный, – неловко сказал Пашка и как-то стыдливо глянул на стоящего у кустов прапорщика. – Историческая необходимость, она…
– Екатерина Георгиевна, кто стихи написал? – не выдержал Герман.
– Витюш, ты потрясающе хваткий тип. Ты в этом перевернутом городе шелковые чулочки на лету достаешь, деньги из чайников вытрясаешь, свежий хлеб приносишь. Я в восхищении.