– И как ты с нами без ночных бдений да заутреней обходился? – не удержался Пашка.
– Ты знаешь что – ложись и спи. Я все равно разволновался, посижу, подумаю. Только ты, это, – глоточек коньячку сделай.
Значит, не заметили. Герман смотрел сквозь плетень. Просторный двор. Двое, в широких театрально-народных шароварах, стояли у распахнутых ворот, сворачивали самокрутки. У одного на плече стволом вниз висела винтовка. Папаху с красным шлыком гайдамак зажимал под мышкой. У коновязи стояли кони под седлами. Девять… нет, десять. У стены воз, запряженный парой сытых лошадок. Узлы, подушки, беспорядочно накиданное добро прижимает полированная крышка стола. Взблескивает начищенным боком ведерный самовар. Ну да, реквизированное имущество…
– Так, граждане кладоискатели. Несколько новостей: идем мы правильно, дождь нам на пользу – запашок прибьет. Кладоискательство – занятие заведомо грязноватое. Глубоко дышать не рекомендую.
– Ну, ругаюсь я много, это и господин прапорщик легко может подтвердить, – Катя кивнула в сторону молчавшего офицера. – Ты лучше скажи, откуда у тебя подозрения, если ты меня насквозь видишь? Это ты Герману Олеговичу насчет моей двуличности и коварности заливай. Я-то знаю, что использовать тебя не собиралась. Не потому что такая благородно-разблагородная. Я попросту не знаю, чего все от тебя хотят и что мне самой с тебя можно поиметь. Что насчет этого твои экстрасенсорные способности говорят?
Катя с треском содрала с себя юбку и яростно впихивала за ремень оружие.