– Слово можно, – буркнул Герман. – А тысячу ни к чему. Я твою мысль вполне уловил. Желание твое спокойствие и достаток обрести ни в коей мере не осуждаю. Но уж как-нибудь самостоятельно решу, как мне самому поступать.
– А ужин не унюхают? – пробормотал Герман, стараясь аккуратнее класть в рот крошащийся колючий хлеб.
Первое время я думал, что «сундук мертвеца» – это тот самый сундук, который стоит наверху, в комнате капитана.
– Меня какая-то кухарка засветила, – прошептала Катя и проскользнула в калитку.
Герман спустился к болотцу. В крошечном родничке тщательно помыл бутылку, наполнил свежей водой. Пошел в обход – проведать товарища большевика.
– Козел ты, Витюш, хоть и котелок на лысине носишь. Разве бабу с моим характером так уламывают? Носорог ты, с рогом не на том месте. Лучше забудем. Скоро поезд?