— Думаешь, мне не похер? — Монза не знала, отчего её тошнит больше — от того, что её назвали героем или от той, что это произнесла.
— Никогда особо не везло с семьёй, — сказала Монза. — Можешь нам помочь?
— То дело, в Кельне. Я так понимаю, это твоя работа. Вся, целиком, ведь ты работаешь в одиночку. Говорят, те предметы, что нашли, с трудом можно было назвать трупами.
Потом, под конец лета, Талинс и Мусселия заключили мир. Ни одна из сторон не выиграла ничего, кроме трупов. Человек в отороченом золотом плаще прискакал на равнину, ведя за собой солдат и запретил творить расправы. Сыновья Десторта и остальные разошлись в разные стороны, забрали с собой награбленное и вернулись к тому, чем занимались до того как настало прежнее безумие, либо отыскали безумие новое, чтобы погрузиться уже в него. К тому времени у Монзы снова появилось настроение сажать и сеять.
— Отлично. Восхитительно. Не… передаваемо. — И Морвеер одарил их своей самой великолепной улыбкой.
Шенкт вздохнул. — Кажется ты меня победила.