— Доброго дня вам! — Она ни за что не думала, что будет рада услышать каркающие завывания Кастора Морвеера. — Я собирался посмотреть знаменитую коллекцию герцога Виссеринского и обнаружил, что абсолютно заблудился! Нельзя ли предположить, что кто-нибудь из вас, достопочтенные господа знает, где можно её отыскать? Я слышал, он владел величайшим творением Бонатина!
Кости длинные и короткие, толстые и тонкие, белые, желтые, коричневые. Закрывающие облезлую стену от пола до верхних балок. Сотни их. Прибитых образуя узоры, безумную мозаику. Она выкатила глаза — воспалённые и болезненные. Языки пламени бились в закопчёном очаге. С верха камина, ей ухмылялись черепа, ровно уложенные по трое.
— Хуёвая привычка. — Он сел на свою сторону кровати, обратив к ней широкую спину и повернув голову так, что можно было увидеть насупленный уголок целого глаза.
— Давайте быстрее откроем ту хуятину! — Власть в свои руки брал Секко, капрал, которого она встретила на страже лагеря Тысячи Мечей, когда приехала, чтобы узнать, что её уже опередил Коска. Он оттащил мёртвого талинского солдата с хода львиноголовых дверей, и труп вниз по ступеням. — Ты! Неси топор!
Вот она отстаёт уже всего на три корпуса, на два, хлопья грязи из-под копыт боевого жеребца Карпи летели в лицо. Она подтянулась в седле, отвела назад копьё, на миг наконечник отразил солнце. Она мельком увидела знакомое лицо Верного, когда тот дёрнул головой, бросая взгляд за плечо. Одна седая бровь налилась кровью от пореза на лбу, наводя полосы вдоль небритой щеки. Она расслышала рычанье, он глубще впивался шпорами в бока коня, но тот был тяжёлым зверем, лучше приспособленным к натиску, нежели к бегству. Покачивающаяся голова её скакуна медленно подползала всё ближе и ближе к струящемуся хвосту коня Карпи. Земля, коричневая клякса, стремительно неслась мимо них.
— А-то я, блядь, не знаю. У меня послание. Никомо требует твоего присутствия.