— Вот падла! — зашипел он через мундштук духовой трубки, уже нашарив в кармане ещё один заряд, снимая с него колпачок и тихонько просовывая его в ложе.
— Ларинк, падла! — Тем не менее то, что каждое утро приходилось терпеть малую дозу и лёгкое недомогание, гораздо предпочтительнее приёма — по зловредному умыслу либо случайности — дозы крупной, от которой лопнул бы каждый кровеносный сосуд в его мозгу.
Трясучка набил руку в обращении с секирой, мечом, щитом и копьём. Был Названным. Тем, кто водил в атаку и держал оборону по всему Северу. Тем, кто получил несколько скверных ран и нанёс множество гораздо более худших. Но он настроился заниматься правильным, мирным ремеслом, поэтому цеплялся за своё, как утопающий за плывущую корягу.
Аффойя не нравилась Шенкту, но преследование привело его сюда. Потребуется нечто большее дурных воспоминаний, чтобы заставить его бросить недоделанную работу.
Рваная рубашка развевалась и хлопала по её зудящей коже. Она перекувырнулась. И снова. И мир рвался вокруг неё. Голубое небо с лоскутами облаков, чёрные башни на вершине горы, серая скала бегущая перед ней, жёлто-зеленые деревья и искрящаяся река, голубое небо с лоскутами облаков, и снова, и снова, быстрей и быстрей.
— Великолепно. — Морвеер стоял в дверях, с парой свежих царапин на щеке. — В Стирии нет такой ставни, что отважилась бы выйти против нас. — Он неспешно вышел во дворик, сложив руки сзади. — Думаю, что когда работала твоя правая рука, ты была ещё более впечатляюща.