Она стояла к Стократу спиной – почти в том самом месте, где пять лет назад сидела, подобрав под себя ноги, и играла единственной монеткой на расстеленном в пыли лоскутке.
– «Да. Мы просим того, кто ведет войска, не начинать войну сегодня».
Стократ сжал зубы. Бить ее было бесполезно и недостойно. Бить ее, когда трактир, много лет принадлежавший хорошему человеку, уже сгорел. Бить маленькую, беспомощную, безумную поджигательницу…
– Долго будешь жить, – сказал сквозь зубы и ушел, торопясь, потому что небо уже светлело, и рассвет дышал в затылок.
Братья были старше Шмеля на три и четыре года, и всю жизнь, сколько он помнил, водились больше между собой и считали младшего сопливым малышом. Теперь они выслушали его, разинув рты, и Шмелю померещилось в их взглядах уважение, но они почти сразу забыли о нем и начали спорить о разбойниках, о мечах и топорах, и рассказывать друг другу, как любой из них легко мог победить головорезов.
Старик осел на деревянную скамейку для пустых ведер.