Всеволод получил из учка обратно документы, а вместе с ними шиш с маслом.
— Позвать моего помощника. Сидор Сидорыча, — заявил он курьеру.
Жуков (обиженно). Сам ты в гробу стоишь, говори, да не заговаривайся!
Оба врача издали неопределённый сухой звук горлом и шевельнулись.
— Вот что, — сказал я, удивляясь собственному спокойствию, — дело такое. Поздно. Девочка умирает. И ничто ей не поможет, кроме одного, — операции.
— А вот сейчас узнаете, — зловеще молвил гость.