— Позвольте, что ж вы пхаетесь, я тоже терзаемый…
— Чего годить-то? — ответил голос. — Ставок больше нет. Домой пора.
Комаров (с плачем бросается к телефону). Город! Город, барышня. Даешь пожарную команду! Горим!
— Да у него ведь, Филипп Филиппович, и вовсе нет калош, — заикнулся было тяпнутый.
«Повар, каторжник повар!» — жалобными глазами молвил пёс и слегка подвыл.
— Прошу еще по рюмке, — пригласил я. (Ах, не осуждайте! Ведь врач, фельдшер, две акушерки, ведь мы тоже люди! Мы не видим целыми месяцами никого, кроме сотен больных. Мы работаем, мы погребены в снегу. Неужели же нельзя нам выпить по две рюмки разведенного спирту по рецепту и закусить уездными шпротами в день рождения врача?)