— Вы, однако, смотрите, — предостерегающе и хмуро сказал Филипп Филиппович, грозя пальцем, — всё-таки, смотрите, не злоупотребляйте!
До сих пор с дрожью вспоминаю салфетки Базиля, салфетки, заставлявшие неотступно представлять себе ту страницу в германском учебнике кожных болезней, на которой с убедительной ясностью изображен твердый шанкр на подбородке у какого-то гражданина.
Шмонин. Прошу не гудеть! Отвечай, тетя, суду, кто писал?
— Сам ты Мефистофель! Это Большой театр в Москве!
— А если так попробовать… Пиши, Васюк: вследствие страшной дороговизны папиросной бумаги приобретен мною для употребления служащими вверенного мне участка комплект газеты в качестве раскурочной бумаги.
— Однако, товарищ Всемизвестный! — воскликнул пораженный Петя. — Что вы такое говорите?!