— Объясни мне только одно, дядя: зачем ты это сделал?! — в ухо погромче крикнул я.
«Не нравится мне, не нравится», — пёс обиженно нахмурился и стал шляться по квартире, а вся суета сосредоточилась в смотровой. Зина оказалась неожиданно в халате, похожем на саван, и начала бегать из смотровой в кухню и обратно.
— Господа, — возмущённо кричал Филипп Филиппович, — нельзя же так.
— Сто девяносто! Еще сто девяносто! — прошептал Суворов. — Вы представляете меня под судом?
— Чудачина. Желая добра тебе говорю. Пойми в своей голове. Образ жизни будешь вести! Ты сейчас что по утрам пьешь?
Курьерша. Какое ваше дело, кто писал? Он меня побил, и больше ничего!