— Был, — вдруг сказал Мохриков и всхлипнул.
Оказывается, Дарья Петровна была в меня влюблена и свистнула карточку из альбома Филиппа Филипповича. После того, как прогнал репортёров, один из них пролез на кухню и т. д.
— Ду… Гу-гу! — что-то кричал Шариков сквозь рёв воды.
Это чудовищно! Старушка, мать председателя жилтоварищества, пошла за водой к раковине, причем раковина сказала ей басом: «Крест и маузер!..» — при этом этой старой дуре послышалось, будто бы раковина прибавила: «Бабушка», и старушка теперь лежит в горячке. Я начинаю раскаиваться в своей затее.
— Э, нет, куда?! — закричала та, которую называли Зиной.
— Довольно удивительно, — человек усмехнулся, — когда у вас в смотровой висит.