— Боюсь, что нет, — сказал Зурзмансор, промакивая губы салфеткой. — Боюсь, что к тому знаменитому философу я имею теперь весьма отдаленное отношение.
Долговязый, уже не скрываясь, внимательно обшаривал Виктора глазами.
И снова налетел ветер, уже совсем плотный, как тяжелая мокрая ладонь
— Я говорю, что не удивился бы, если бы город принял бы меры. При чем, как и полагается городу, жестокие.
— Чихал он на вас вместе с бургомистром, — сказал Голем. — У него своих забот хватает.
— Так не бывает, — заявил Виктор. — Вы просто не хотите говорить. Но я на вас не в обиде. Подписка, разглашение, военный трибунал… Павора вот забрали… Бог с вами. Я только не понимаю, почему ребенок должен строить новый мир в лепрозории. Другого места не нашлось?