Великий костер трещал посредь поля на самой горушке. Валки соломы светились изнутри золотым жаром, оседали, рассыпались чёрными нитками пепла, огненные смерчики кружили созвездья искр. Жар от костра шёл нестерпимый, и храбрецы, наметившие первыми скакнуть через огонь, отбегали, прикрывая растопыренной ладонью ошпаренное лицо.
Посреди освещённого круга стоял мастер Стакн. В поднятой руке он сжимал кусок камня, в котором все без труда признали навершие нефритовой дубинки. Значит, не пропала сломанная святыня, а может, даже часть своей силы сумела сохранить. Значит, ещё не окончательно сгинул род, ещё походят по земле сыновья Лара!
Костерок уютно похрустывал ломкими сосновыми ветками. Иных звуков в этот вечерний час не было. Как и прежде, заколдованный лес непроницаемо молчал, словно весна не трубила над миром в миллион лебединых криков. Молчали и собравшиеся вокруг огня, сидели, как сидят давно знакомые и обо всем переговорившие люди.
Уника шагнула к луже, зачерпнула гнилой воды и напилась. Потом распустила завязки мешка, заглянула внутрь. Мешок был пуст – ни крошки, ни щепки. И зачарованный нож из священного зеленого камня глупо и бездарно потерян. Не с чем идти вперёд, незачем вспять.
Первыми говорить должны старики. Вождь с колдунами слушают. Их слово последнее. Им решение изречь. Хотя… не бывало такого, чтобы пошёл вождь поперёк приговора старейших вкупе с колдуном, шаманом и мастером…
– Он уснёт слишком поздно, – возразил Ромар, – на это уйдут годы, а род не может ждать так долго.