«Почему гномы не догадались провести эти замечательные кривые трубки с горячей водой прямо на крепостные стены? — думал я, стоя на высокой смотровой башне. — Надо будет подать Бальдору эту идею».
— Прости, старина, — извинился я, дружески похлопав барона по плечу, — но у меня нет веры в преданность дворянства. Самые преданные остались лежать на том трижды проклятом поле, а тут остался всякий сброд, хоть и имеющий громкие титулы и золотые шпоры. Сейчас они либо грызутся между собой, либо забились в свои норы и ждут развязки. Они не пойдут за мной, пока я слаб, а вылезут из своих нор только тогда, когда начнется дележ трофеев.
Площадь перед замковыми воротами кишела людьми, волна за волной выливающимися из узких улочек и переулков. Все они были заняты — заняты только одним: они умирали.
— Мезамир, — усмехнувшись, окликнул я вампира.
Похоже, моя проникновенная речь не произвела на него впечатления.
Со временем у меня выработалось чутье на опасность, сравнимое с чутьем зверя. Я резко ушел в сторону, пара метательных ножей прорезала воздух в том месте, где я только что находился. Я хотел броситься к лежащему на земле мечу, но чувство опасности заставило уйти в противоположную сторону. В землю около рукояти меча впилось сразу три тонких метательных ножа, еще пара воткнулась рядом со мной. Еще раз перекатившись в сторону, я рывком вскочил на ноги и выхватил нож, который старался не снимать с пояса даже ночью.