— Ладно. Тогда шестьдесят лет полу-добрых дел. Так сойдёт?
— Сюрпри-из! — с хитрой усмешкой пропел Любисток. — Видела бы ты сейчас собственную физиономию!
— Ты не теряла времени зря, — вымолвила Мэри, увидев исписанную бумагу.
— Я здесь! — твердил он, но его экстаз и трепет были так велики, что он уже не кричал, а еле слышно шептал.
Алли не была плаксой, однако, как выяснилось, она плакала по крайней мере раз в день с момента своего прибытия в Междумир. Иногда слёзы вызывало осознание того, как резко переменилось её существование; в другое время — глубокая тоска по родным и близким. Но сегодня она расплакалась совсем не поэтому. Слёзы сами собой полились из глаз.
Его улыбка теперь заехала на середину ушей. Мэри чувствовала необходимость что-то заметить по этому поводу. Кто-то же должен ему сказать.