Вари очень хотелось рассмеяться, но он сдержался. Уж больно имя было подходящее, как, впрочем, все имена в Междумире.
В ту секунду, когда она покинула тело старого моряка, он вскрикнул, но тут же овладел собой, вытер вспотевший лоб и вместо того, чтобы переживать о том, что с ним произошло, направил всё своё внимание на штурвал, быстро переведя паром на прежний курс — к Стетен-Айленду. Однако Алли услышала, как он шепчет себе под нос благодарственные молитвы, многократно поминая пресвятую богородицу. Алли очень хотелось успокоить его, сказать, что всё в порядке, что больше такого с ним никогда не повторится, но танкер МакГилла был близко, и на утешения и извинения у неё не оставалось времени.
Своей заместительницей она оставила Мидоу. Вари, настоявший на том, чтобы сопровождать свою королеву, стал третьим участником экспедиции.
— Трон МакГилла, — ответил Урюк. Вари подошёл поближе. Сооружение, надо сказать, производило впечатление! Хоть и на свой, несколько странный и жутковатый лад. Вари взобрался на возвышение и уселся на трон. Он был слишком мал — практически, утонул в кресле, но, тем не менее, мальчик почувствовал себя большим. Великим, как сама жизнь. Величайшим, как сама смерть. Более величественным, чем что бы то ни было.
Носок туфли Ника высовывался из-под подола, поэтому Алли быстро подошла к платью и поправила пышную нижнюю юбку, притворяясь, будто восхищается красотой кружевной ткани. Предательская туфля скрылась. К счастью, плотная ткань платья не пропускала свечения Ника, а царящий в шкафу сильный запах камфарных шариков полностью заглушил слабый аромат шоколада.
Выдвинувшееся из тумана нечто поражало не только взгляд, но и разумение. Оно, казалось, заполнило собой всё пространство, весь мир.