Старая консервная фабрика — здание из белого кирпича, в незапамятные времена перешедшее в Междумир — находилась именно там, где и говорил Скелли: на Вашингтон-стрит. Тяжёлая стальная дверь была чуть приоткрыта. Вид зловещего чёрного проёма Нику совсем не понравился.
— Я не могу пока освободить вас, — сказала она своим друзьям. — Но скоро я что-нибудь придумаю. Держитесь, не кисните, — и поморщилась при своём не совсем удачном каламбуре.
— Благодарю, мистер Гугл. В следующий раз, когда мне понадобятся какие-нибудь важные сведения, я вобью в вас парочку ключевых слов.
— Нам всем в послежизни необходимо чем-то заниматься. Я пишу.
В одно мгновение она погрузилась до самых колен, а ещё через секунду — до талии.
— Вообще-то это не совсем верно, — рассуждал Ник. — Это возраст, когда разрешается избирать, но для алкоголя установили другую планку — двадцать один. А евреи считают, что взросление начинается в тринадцать. Кстати, я точно знаю — здесь есть несколько еврейских ребят, которым четырнадцать.