— Меня зовут Харри Холе. Имя ван Боорст я узнал от Хермана Клюйта в Гонконге. Я проделал долгий путь. Меня интересует леопольдово яблоко.
Харри положил трубку на кухонный стол и наклонился, чтобы поднять с пола рассыпавшиеся хлебцы, и тут телефон зазвонил снова. С Сестрёнышем такое случалось: стоило ей положить трубку, как она тут же вспоминала, что забыла сказать что-то важное. Он выпрямился.
Кайя кивнула. Они побрели дальше, к следующей картине, и встали за спинами каких-то японцев, которые указывали на полотно, кудахтали и жестикулировали. Преимущество встреч в музее Мунка в будни — кроме того, что он находится как раз между Брюном и Управлением полиции в Грёнланне, — заключалось в том, что сюда ходят одни туристы, и тут ты уж совершенно точно не встретишь коллег, соседей или знакомых.
— Мне здесь нравится, к чему мне паспорт?
— Все очень просто. Мне нужно узнать только одно: кто это? Кто-то из полиции? Кто-то из тех, кто был той ночью в Ховассхютте?
— Его заставил это сделать Олтман, — сказал Харри и повертел маленький коричневый пузырек без этикетки. — Ему нужно было унизить Лейке.