— Вы совершенно правильно поняли, — сказал Микаэль Бельман и наклонился к микрофону, стоящему перед ним на столе. — Пока у нас нет ни следа, ни подозреваемых. И хочу повторить это еще раз: мы не исключаем, что погибшая могла покончить жизнь самоубийством.
— Седьмой человек, — сказал Харри и подлил еще кофе. — Закрой глаза. Как ты его себе представляешь? Быстро, не думай.
— Я и сам не представлял, как сильно я его ненавидел. Но как-то раз, через пару лет после моего бегства из дома, я стоял с девушкой на опушке леса, неподалеку от клуба, где были танцы. Вдруг на меня накинулся один парень. Я видел, у него в глазах пылает ненависть. И тут мне почудился отец, идущий с лопатой наперевес на нас с мамой. Я отрезал тому парню язык. Меня схватили и осудили. Так я понял, что делает с человеком тюрьма. И почему отец и словом не обмолвился о том, как тянул свой срок. Мне и дали-то не так много. И все равно я чуть не сошел с ума. Там-то, в тюрьме, я и понял, что мне делать. Я обязан был упечь его в тюрьму за убийство матери. Не убивать, а замуровать в тюрьме, похоронить заживо. Но для этого мне нужны были доказательства — останки матери. Чтобы их найти, я построил хижину там, высоко в горах, подальше от людей. Чтобы нечаянно не встретить кого-нибудь, кто узнал бы мальчишку, сгинувшего в пятнадцать лет. Каждый год я километр за километром обшаривал плоскогорье. Едва сходил снег, как я брался за дело, работал в основном по ночам, когда в горах никого нет, прочесывал обрывы и места оползней. Иной раз ночевал в туристических хижинах, все равно туда заглядывали лишь случайные туристы. Но кто-то из местных все-таки меня заприметил, поползли слухи о призраке сына Утму. — Тони душил смех. Лене открыла глаза, но Тони этого не заметил, он изучал мундштук, который как раз вынул из кармана халата. Она поспешила снова закрыть глаза.
— Совершенно случайно. Нам с коллегой пришлось туда войти. Было ощущение, что там только что были люди. И еще к печке прилипли, как мне показалось, кусочки мяса. Я не сразу связал это с рукой, которая торчала из-под снегохода. Она выглядела как сгоревшая на гриле сосиска. Один из подчиненных тамошнего ленсмана съездил в хижину, отскреб все кусочки и отправил их на анализ ДНК. Мы получим ответ через несколько дней. Тони хранил там личные вещи. Например, я нашел в ящике семейную фотографию. Тони на ней еще мальчишка. Вы недостаточно хорошо уничтожили следы, Сигурд.
— Черт тебя дери, — простонал он и поднял ее на руки. Понес по лестнице. Ногой открыл дверь в спальню и положил ее на кровать. Со стороны матери. Она откинула голову, закрыла глаза, чувствовала, как он стаскивает с нее одежду, быстро и решительно. Ощутила тепло, которое излучало его тело за секунду до того, как он опустился на нее и с силой раздвинул ее бедра. Да, подумала она. Черт меня дери.
Затем Харри позвонил по другому телефонному номеру, ставангерскому. Он звонил четырежды, но никто не ответил. Разумеется, он знал, что это вовсе не обязательно что-то значит. Не все кладут рядом с собой мобильный телефон, когда спят. Но Кайя Сульнес, вне всякого сомнения, поступала именно так. Она взяла трубку на втором гудке и, когда Харри сообщил ей, что они вылетают в Ставангер первым же самолетом и ей надо быть в аэроэкспрессе в 6.05, только сказала «Да».