И снова улыбнулся так тепло и радостно, что и у меня на сердце потеплело.
Может, жить значит подхватывать на лету умирающие мгновения?
— Умирает, мадам Мишель, буквально при смерти. И двух дней не протянет.
Я затрепетала от счастья и попыталась углядеть в ее глазах отклик разделенной радости. Но в мягком, благожелательном взоре читалось только сострадание.
Вот и представьте себе, что к двум часам дня, когда Мануэла спускается ко мне — во вторник от Артансов, а в четверг от де Брольи, — она успевает до блеска отдраить их унитазы, позолоченные, но от этого не менее вонючие и грязные, чем прочие толчки на белом свете, ибо если есть у богачей что-то, что, как ни крути, равняет их с бедняками, так это зловонные кишки, которые должны куда-то извергать свое мерзостное содержимое.
— Вам рано вставать, а я совсем забыл. Мне-то что, я давно не работаю. И как же вы теперь?