— Горы в Киото такого же сизого цвета, как фасоль азуки. — Я попыталась говорить не так бессвязно.
Мы снова посмотрели друг на друга, а «кху-кху-кху» рвалось из легких все неудержимее. Стоило ему утихнуть, как мы снова встречались глазами и начинался новый спазм. У меня от смеха заболел живот, по щекам месье Одзу катились слезы.
В общем, мы с Какуро спустились на первый этаж. Но, проходя через двор, вдруг замерли как по команде: кто-то заиграл на пианино, и музыку было очень хорошо слышно. Кажется, играли что-то из Сати, хотя я не уверена, но точно что-то классическое.
Фильм продолжается, а самая последняя сцена — разговор Сецуко в парке со взбалмошной младшей сестрой Марико.
Вот так, всего лишь с жалостью, принимал новорожденную мир.
Но когда имеешь дело с Коломбой, не стоит обольщаться. Она вдруг вытаращила глаза и принялась рассуждать о брачном поведении пчел. Похоже, им там прочитали целую лекцию на эту тему, и рассказ о пчелиных царицах и трутнях потряс куцый умишко Коломбы. Фантастическая организация улья — вот уж что, по-моему, действительно достойно восхищения, особенно если вспомнить о довольно сложном языке, на котором общаются между собой эти насекомые и само наличие которого заставляет усомниться в том, что словесное мышление присуще только человеку, — Коломбу ничуть не впечатлила. Это ей неинтересно, хоть, между прочим, она учится не на курсах сантехников, а в университете и пишет диплом по философии. Зато половая жизнь этих букашек ее безумно взволновала.