Но этот жест — единственное, что оставалось в нем общего с изможденным душой и телом парнем-наркоманом. Жан Артанс, еще недавно стоявший на краю могилы, теперь, похоже, надумал воскреснуть.
— Ну вот, — сказала Мануэла, когда он ушел, — одно доброе дело сделано.
— Ну-ну-ну, не переживайте, я замесила двойную порцию, так что Фернандо вам очень благодарен.
На следующий день в десять часов утра в дверь привратницкой постучались.
— Но я же видела его еще вчера утром, он был совершенно здоров! — ошеломленно бормочу я.
Лодочки на невысоком каблуке из зернистой черной кожи, такой мягкой и такой тонкой, что я прижалась к ним щекой.