— Нет. Почему-то дель Coy ничего не сказала землянину.
— Тогда зачем они оставили детей? По их рассказам, все, что нам сообщили, — истинная правда!
— А… земляне, не будут против того, чтобы на их празднике присутствовала сюзитка?
— Ваше императорское величество, я готов взяться за дело.
— Сдается мне, что не то мы сделали, Лешка. Как-то на душе мутно.
Оратор усмехнулся вновь. Но в этот раз его улыбка оказалась не хитрой, не скользкой, как до этого. Она была жестокой и циничной.