Сайлес положил на стол десятифунтовую бумажку.
Я Никто Оуэнс, сказал он себе. Я гражданин кладбища. Я справлюсь.
Они шли за ним от самой школы. Никт не спеша миновал газетный киоск на углу и железнодорожный мост. Двое — плотный мальчик и востроносая светловолосая девочка — не отставали. Никт зашел на крошечный двор городской церкви, где тоже было небольшое кладбище, и остановился у гробницы Родерика Перссона, его супруги Амабеллы, а также второй жены, Портунии («Они почили, чтоб проснуться вновь»).
— Какой умничка! — восхитилась миссис Оуэнс. — А вымазался-то как! Ну-ка, постой, не крутись, червячок… — Она выбрала кусочки банана из его волос. — Как думаете, что они решат?
Каждый день Никт ходил по кладбищу с бумагой и мелками и, как умел, переписывал имена, эпитафии и даты. Каждый вечер Сайлес объяснял ему, что там написано, и переводил с латыни то, что не могли прочитать Оуэнсы.
— Думаешь, со мной твои фокусы пройдут? Да ты знаешь, кто я такой, мальчик?