— Что за чушь! Была я ведьмой, еще какой! Они сами узнали, как отвязали меня от табуретки и положили на траву, почитай что уж мертвую, всю в ряске и вонючей тине. Я закатила глазищи и прокляла их, всех до единого, кто стоял тем утречком на общинной земле. Чтобы никто из них не упокоился на погосте! Даже удивилась, как легко оно мне далось, проклятие-то… Будто танец, когда ловишь шаг под песенку, которую не слыхала и не знаешь, а как поймаешь — пляшешь до рассвета. — Она вскочила и закружилась, выбрасывая ноги в стороны, сверкая босыми пятками в лунном свете. — Вот как я их прокляла последним хриплым вздохом! И дух испустила. Жгли мое тело на общинной земле, жгли, пока не остались одни черные уголья, а потом сбросили в яму на земле горшечника, и даже камня с именем не поставили!