– Да я и не тороплюсь, – сказал Жихарь. – Поживи, подумай, чья доля на свете слаще…
– А тебе почем знать? – ощерился Жихарь. – Я самый первый неклюд на все Многоборье был!
– Они как меня увидят, сами разбегутся, – сказал Жихарь. – Не забыли, поди, как я их тут бушлатом по зоне гонял.
Бабура посмотрел на короля как на заговорившую табуретку.
– Так ведь княжеская казна еще не тронута, – подсказал кто–то.
– Словом, жить негде. Ни в домах, ни в холмах, ни под мостами, ни при ручьях, ни на мельницах – везде все занято. И никакого дела себе найти не могут, а без дела нечисти и нежити жить никак нельзя, надо либо приносить людям пользу, либо вредить, либо шутки над ними шутить. У банников какие шутки – разве что запарить кого–нибудь до смерти или шкуру ободрать. И назад дороги нет, там же остров. За перевоз платить нечем, и домой возвращаться с позором неохота. Но не таков многоборский банник, чтобы пропасть ни за грош.