За церковью я сняла туфли и носки и покатила «Глэдис» по залитой водой каменной дорожке. Вечерний субботний дождь увеличил уровень воды, волновавшейся вокруг ее спиц и шин, смывая накопившуюся грязь и глину от поездки в Бишоп-Лейси. К тому времени как я добралась до другого берега, «Глэдис» была чиста, словно расписная карета леди.
Мои слова эхом отражались от высокого расписного потолка фойе и галерей из темного полированного дерева наверху. Если не учитывать тот факт, что я не упомянула болиголов, этот маленький стишок, который я сочинила по совершенно другому случаю, идеально выражал мои сегодняшние чувства.
— И даже если мы ее ожидаем, — продолжал он, — она все равно приходит неожиданно.
С одной стороны в поле досягаемости был установлен магнитофон, обе бобины которого были нагружены блестящей коричневой лентой, которая, судя по цвету, могла быть покрыта эмульсией окиси железа.
Может ли существовать, задумалась я, некая странная связь между башнями, птицами, смертью и разложением? Когда я на миг остановилась поразмышлять на эту тему, из башни донесся специфический звук.
— Вам не стоит коптить воздух этой штукой, — заметила я.