Челюсти (включая даже Даффи) отвисли, когда стебель начал расти, пока Джек спал, и зрители начали радостно толкать друг друга локтями. К тому времени как Джек взобрался по бобовому стеблю в королевство великана, Руперт мог заставить всех в Бишоп-Лейси есть у него из рук.
Комната была голой и простой, словно «Спальня в Арле» Ван Гога, но без теплоты; она была холодной и отчужденной, как зимняя луна.
— Полиция так подумает, — сказал он, медленно кивая. — Да, полиция подумает именно так. Скоро они будут здесь.
Мэг ухмыльнулась жуткой улыбкой и понеслась между деревьями чуть ли не галопом. Я следовала за ней по пятам, среди подлеска и папоротников, по валежнику и сучкам кустов. Через пять минут, задыхаясь, мы снова оказались там, откуда ушли — у подножия сгнившей виселицы.
Так получилось, что я знала. Лишь несколько недель назад меня насильно завербовали в помощь миссис Уитти, я стояла с ней за сценой и помогала передвигать массивные рычаги дряхлого пульта управления осветительной аппаратурой, когда ее первокурсники — балетные танцоры — порхали по подмосткам на репетиции «Золотых яблок солнца», Помона (Дейдре Скидмор в сачке для ловли бабочек) соблазняла сопротивляющегося Гиацинта (краснолицего Джеральда Планкетта в импровизированных лосинах, перешитых из пары длинных брюк), демонстрируя ему вечнозеленый ассортимент фруктов из папье-маше.
В моем желудке тут же образовался комок. Сегодня воскресенье, день недели, когда нас насильно пичкают, словно страсбургских гусей, неудачными кулинарными экспериментами миссис Мюллет вроде фаршированной свиной печени, поданной на стол целиком и выданной за мнимую денбиширскую сладкую буханку.