Я осторожно начинила каждую конфету каплей-двумя жидкости, прикасаясь к каждому проколу стеклянной палочкой (слегка нагретой на бунзеновской горелке), чтобы разгладить маленькие отверстия.
Что до Руперта Порсона, для него этот процесс уже начался.
«С каких это пор тебя останавливают запертые двери?» — ответил голос.
Она чертовски ошибалась на этот счет: мятные пластинки созданы для того, чтобы пожирать их в единоличном приступе обжорства, предпочтительно в запертой комнате, но я не осмелилась это сказать. Я была слишком занята, расставляя западню.
Не успел здравый смысл ударить по тормозам, как я вломилась в лавку.
— Одному богу известно. — Он пожал плечами. — Может, обратно на ферму «Голубятня», а может, и нет. Это все, что я знаю. Теперь давай-ка свистни.