Ниалла выбралась наружу, и я следом за ней. От мыслей, которые у меня могли появиться насчет разумности того, чтобы женщина в ее положении толкала фургон вверх по холму в такую жару, я немедленно отмахнулась. И кроме того, вряд ли я могла затронуть эту тему.
— Она была в точности как ты, — ответила она. — Как ты очень хорошо знаешь.
Я обошла дом. В высокой траве, прямо под окном лежал чудовищный кусок ржавого металлолома, по виду которого можно было предположить, что он знал лучшие времена в качестве мотора в «даймлере». Я забралась на него и посмотрела сквозь покрытое грязью стекло.
— Не уверена, что могу обсуждать этот вопрос, детка, — ответила она. — Но это было много лет назад, не так ли? Думаю, могу рассказать тебе — как друг другу, — что полиция рассматривала эту версию. Но ничего на нашла. Ни единой ниточки. Мальчик ушел в лес один и сам себя повесил. Это был несчастный случай. Мы сказали так в нашем вердикте — смерть из-за несчастного случая, как это называется.
Я схватила ее за руку, и на камни вывалился стеклянный пузырек, который она сжимала в кулаке, и позвякивая, укатился в угол, спугнув голубя, выпорхнувшего в отверстие. Я оттащила Грейс в центр комнаты и бросилась за пузырьком, остановившимся у кучи старого помета.
— В итоге они решили, что нет улик, подтверждающих эту идею. Помимо Гордона, Дитера и меня — и Безумной Мэг, конечно, — никого больше не было в лесу Джиббет. Следы Робина, ведущие на поле Джубили и к старой виселице, четко прояснили, что он ушел туда один.