— Никогда больше! — завопил он. — Никогда больше!
Перегревшись от своих упражнений, «остин» фырчал и дымился, словно протекающий чайник на ферме, в сущности, забытый. По моему опыту, когда бы вы ни приехали на ферму, всегда кто-то выходит из амбара приветствовать вас, вытирая масляные руки, и кричит женщине с корзинкой яиц испечь сконы и поставить чай. По меньшей мере должна быть хотя бы лающая собака.
— В шесть сорок ровно. С семьей. В такси. Такси Кларенса Мунди.
Сначала они не поняли, откуда доносится мой голос. Они начали озадаченно осматривать двор.
— Об уединении, — выпалила я, не желая быть намеренно грубой. Я просто сказала правду.
Со всем величавым достоинством, которое я смогла изобразить, я взяла «Глэдис» за рукоятки и покатила домой. Когда я оглянулась, Ниалла ползала на четвереньках по кладбищенской траве, и я не могла понять, слезы, которые она утирала, были слезами злости или счастья.