— Аппетитно, — заметил отец. — Как же аппетитно.
Он потрогал пальцем свою длинную челюсть, почесал голову и некоторое время рассматривал ветки тисов, перед тем как ответить, что никогда не думал об этом.
— Ниалла думает, что я ее ребенок. — Он рассмеялся, пытаясь представить дело как шутку.
Правда, я не осмелилась вскочить и посмотреть. Отец настаивал, чтобы мы слушали внимательно. Даже постукивание носком тут же вызовет сердитый взгляд и обвиняющее движение пальцем.
Держась края поля, я могла избегать растущего льна. Я неуклонно двигалась вверх. Для меня подъем незначительный, но для Руперта, с его ногой в железных скобах, должно быть, это было пыткой.
На кухне у кого-то хватило присутствия духа, чтобы включить фонарик и через секунду вынести его, словно стремительный болотный огонек, в основную часть приходского зала.