Покачав головой, он подошел к инструменту, достал спички из кармана и зажег свечи — по одной на каждом конце клавиатуры клавесина.
Энн Кингмен и Майклу Кайнднессу из «Букс он Найтстенд» — за их изначальную веру. Когда я неожиданно столкнулся с Майклом на «Бритиш эйрвейз», я обнаружил, что, несмотря на жизнь в самом маленьком городе самого маленького округа в самом маленьком штате, он один из самых больших поклонников Флавии.
В углу Даффи свернулась, как кошка, в кресле, все еще в когтях «Анатомии меланхолии», а тетушка Фелисити делала что-то затейливое с помощью спиц и мотка зеленовато-желтой шерсти.
Деб Маквити из «32 букс» в Северном Ванкувере стала очаровательным спонсором моих первых чтений и автограф-сессии вдали от дома. Мои коллеги по чтениям Ханна Холборн и Андреа Ганрей помогли сделать это событие незабываемым. Если наши писатели столь же многообещающи, как Ханна и Андреа, нам совершенно не стоит беспокоиться о будущем.
Отец уставился на меня одним из своих фирменных взглядов. Хотя он взял последний выпуск «Лондонского филателиста» за стол, как всегда, он его не открывал. Отец — страстный, чтобы не сказать — яростный коллекционер почтовых марок, его жизнь целиком посвящена разглядыванию через лупу кажущегося бесконечным запаса маленьких цветных головок и пейзажей. Но сейчас он не смотрел на марки, он уставился на меня. Плохое предзнаменование.
— Ты ненадежна, Флавия, — сказал он. — Чрезвычайно ненадежна.