После длинного и скучного вступления ведущего, которое, казалось, продлится до следующего столетия, наконец началась Пятая симфония.
— Черт побери, — сказал он. — Я брился. Я бы мог порезать себе к черту горло!
Кларенс затормозил юзом у одного края платформы Доддингсли в тот момент, когда поезд приблизился к другому.
Он шел по кладбищу, напевая что-то под нос, потирая руки и восклицая при приближении, его облачение, словно волчок, мелькало то белым, то черным сквозь туман.
Как прозаично это звучало, этот кошмарный разговор с обезумевшей женщиной! Я знала, что, если когда-нибудь вернусь домой в Букшоу, мне понадобится долгая, горячая, дымящаяся ванна.
Гению? Что ж, это некоторое преувеличение. Руперт был блистательным шоуменом, в этом нет никакого сомнения. Но гением? Этот человек был негодяем, бабником, задирой и скотиной.