Я начала описывать расширяющиеся круги по траве в поисках следов костра, но ничего. Это место было в таком же состоянии, как когда я оставила его в субботу.
— Правда? — Она пришла в восторг. — Чудесно! В твоем возрасте я тоже это любила. Картинки, вырезанные из сигаретных пачек; и засушенные цветы: анютины глазки, резеда, наперстянка, дельфиниум; старые пуговицы, валентинки, стихи о бабушкиной прялке из «Девичьего ежегодника»… Чудесное развлечение!
С «Глэдис», непрочно закрепленной на крыше, мы медленно ехали по дороге на усталом грязном «Оксфорде». Синтия, как свойственно женам викариев, имела тенденцию перекручивать руль, из-за чего нас зигзагом мотало вправо-влево между изгородями.
В этот момент дети в зале громко засмеялись, и должна признать, что тоже хихикнула. Я в том возрасте, когда подобные вещи смотрят двумя разумами — одним, который гогочет над подобными шуточками, и другим, который позволяет себе не более чем довольно пресыщенную и самоуверенную улыбку, как у Моны Лизы.
— Я подходил к этому, — спокойно сказал Дитер.
Я был наполовину влюблен в нее, полагаю, и думал, что могу завоевать ее любовь чтением вслух по-английски ее любимых вещей.