— Разве не странно, — заметила я, — что они не нашли делянку с коноплей? Трудно поверить, что инспектор Хьюитт пропустил ее.
После ее вопроса повисло шокирующее молчание. Какая она смелая! Даже я не спросила бы Дитера о его авиационных действиях над Англией, хотя допускаю, что несколько минут назад такая мысль приходила мне в голову.
— Руперт вечно окуривает себя дымом, пытаясь заглушить духи своих проституток. Я их чувствую. Но я зашла слишком далеко, — добавила она уныло. — Я открыла фургон и швырнула в него первым, что подвернулось под руку. Не стоило этого делать. Это оказалась его новая кукла Джек, он неделями над ней работал. Старый Джек теряет вид, понимаешь ли, и может развалиться в самый неподходящий момент. Как я, — запричитала она, и ее снова стошнило.
Так что по проходу я продвигалась медленно, дюйм за дюймом. Наконец добравшись до конца, я обнаружила, что путь дальше заблокирован старыми канистрами из-под бензина и заросшим крапивой свинарником.
— Нельзя, чтобы тебя отвлекали неприятности. Я хочу, чтобы ты это помнила. Хотя это может не быть очевидным для других, твой долг станет для тебя столь же ясным, как будто это белая линия посередине дороги. Ты должна следовать ему, Флавия.
Она облачилась в пелерину, словно взятую из комической оперы, поверх объемного красного шелкового костюма, который вполне мог быть позаимствован в персидском гареме. Ее шляпа представляла собой обмякший мешок с фазаньим пером, колышущимся сзади, словно дым «Летучего шотландца»; на ее ногах были средневековые тапочки горчично-желтого цвета с длинными загнутыми носками. Когда мы подъехали к приходскому залу, отец и Фели вышли с противоположной стороны такси.