— У меня может быть куча неприятностей, знаешь ли, — добавила она.
Секунду я внимательно смотрела на него, как будто одно это предположение было для меня чрезвычайно оскорбительным.
Злоключения Доггера в качестве военнопленного что-то сломали в нем: иногда, время от времени, что-то с яростью, превышающей мыслимые пределы, вонзалось в его мозг и разрывало на части, словно алчный зверь, превращая Доггера в дрожащую развалину.
Доггер, преданный слуга моего отца, размеренно шагал рядом с неторопливым катафалком, склонив голову и легко положив руку на крышку, словно для того, чтобы защитить мои бренные останки от чего-то видимого только ему. У ворот кто-то из гробовщиков наконец жестами убедил его сесть в автомобиль.
— Не знаю, что вы имеете в виду, — ответила я.
Протянув жадные руки, Фели проглотила наживку, словно акула.