Голос мой прервался, я догадался попробовать взглянуть в тепловом диапазоне: привычный мир исчез, зато шагах в пятнадцати я четко увидел багрового цвета скорченные человеческие фигуры.
— Для того вы и нужны, — возразил я. — У королей есть власть, но нет морали. Церковь — наша мораль, наша совесть, наш судья.
Среди молодых девушек я заметил одну, раньше не видел при дворе, яркая, хоть и с очень бледным лицом, зато густые черные волосы, перехваченные узкой красной лентой, пурпурные губы, изящной формы нос и рот, красиво и смело вычерченные брови, стройная фигура, полная уверенности и достоинства…
— Вильгельм Вейтлинг, — представился он, — из рода Карагардов. Счастлив услужить вашей светлости.
— А потом? — спросил он. — Войдет в воду и будет плясать на дне вокруг острова?
Я вздрогнул, когда барон взял меня настойчиво за локоть.