Сам он, однако, метнулся к грот-мачте, прижался спиной, закинув голову. Птицы разом резко взмахнули крыльями, даже не взмахнули, а с силой ударили по воздуху, словно попытались не взлететь выше, а прыгнуть, как гигантские кузнечики.
— Вы очень хороший правитель, — сказал я. — Уверен, вас все любят.
— Хорошо, ваша светлость. Сейчас я велел им стряхнуть пыль и почистить сапоги, а то у вас тут везде чертовы ковры, плюнуть некуда. Еще покормиться в трактире, чтобы не толкались тут, а потом предстанут пред ваши светлы или гневны очи.
— Вольфганг Менпель? — переспросил Рошер. — Его я даже противником не могу назвать. Он был врагом, им и остается. Зачем он пытается наладить с нами связь?
— Еще на острове пытались, — ответил я. — Но то мы, а то вы со всеми инструментами, плотниками, кузнецами и прочими умельцами Южного материка.
— О, — сказал я обрадованно, — здесь уже демократия? Деньги выше чести? Это хорошо… Держи, этого хватит?