Что, если в самом деле, незаметно для самого себя, подвожу почву, чтобы… ну… больше сотрудничать с Сатаной? С ним это проще и приятнее, у него свобода, равенство и братство, можно все, а у Господа строгие установки, туда не ходи, этого не делай, а подпрыгнешь — попытка удрать по воздуху…
Леди Хорнегильда, королева турнира, сидит не рядом, это я учел, а за дальним столом рядом с сэром Кристофом Шлоссером, армландским лордом. Только она и улыбается постоянно, хорошо, пусть украшает, а нам тут и без украшений тошно.
Я помолчал, рассматривал его испытующе, а он откинул голову и ответил твердым взглядом бывалого и тертого, настолько уверенного в себе, что считает ниже своего достоинства прибегать ко лжи, после которой всегда остается неприятное ощущение, что победил нечестно.
Немного прибалдел, вижу по лицу, я кивнул ободряюще, он еще раз поклонился и торопливо вышел.
Когда я снова выбрался на палубу, жизнерадостные пираты, уже забыв о медных чудовищах, с азартом бросают кости, играют во что-то карточное, пьют и борются на руках, в одном углу даже вспыхнула драка, но тут же разняли и надавали по шеям как виновникам, как и тем, что подзуживал.
— А утром стража, — сказал он резко, — начнет прочесывать кварталы и допытываться, кто осмелился прервать его муки?.. Мы будем далеко, но стража кого-то да найдет, и для острастки еще кто-то окажется на колу!