Она кивнула, все так же не сводя с меня пристального взгляда.
Я раздраженно просматривал бумаги, то и дело правил написанное: что за дурь приносят на подпись, нельзя же так коряво, почему не писать просто, прям юристы какие-то доморощенные, составлено так, чтоб никто не понял, что там написано, и уважал за умность…
— Милый Ричард, вы не представляете… бароны, графы, герцоги, эрцгерцоги, да кто бы они ни были, это все одна ступень, а государь — другая! Для него легитимность необходима, на ней держится весь миропорядок. Без легитимности любой король — ничто.
На причале народ останавливался и провожал нас взглядами. На палубе послышалась ругань, я повернул голову и увидел, как кто-то вырвался из рук матросов и прыгнул через борт.
Ворота перед нами распахивали загодя, народ расступался, давая дорогу. Многие кланялись, я перехватил их взгляды, обращенные к Матиусу, баннерет идет с поднятым лицом, глядя прямо перед собой, хотя, думаю, замечает, что делается от него справа и слева.
К ночи решил, что в этот раз отосплюсь, не до порханий птеродактилем, чувствую всем нутром, что с каждым днем все идет труднее и труднее, все труднее, и ничего не могу сделать…