— Чего именно, — спросил тот, который сэр Фердинанд, — любезнейший сэр Людвиг?
— Сегодня же, — сказал я с подчеркнутым раздражением, — прикажу так вкусно не готовить!
Я взмыл на крыльях после пятиминутного отдыха, все это время приноравливался к изменившемуся зрению: у морских обитателей другой мир, другое преломление света, другие органы чувств. Сейчас мои глаза, как у вальдшнепа, видят все сзади, сверху, с боков и, конечно, впереди, а мертвая зона только прямо под пузом, но совсем крохотная.
На море все кажется резче и отчетливее, уж не знаю, из-за прозрачного воздуха, где нет дорожной пыли, или свойство поверхности моря, что в какой-то мере отражает свет. Стаи чаек с пронзительными криками встретили нас и понеслись следом, старательно выхватывая из пенного следа за кормой ошалевшую рыбу.
— Насколько мы можем судить об этом майордоме… гм… он не из тех, кто позволяет собой руководить женщине.
В зале мрачновато, словно мы в северной стране, где для защиты от холода всегда крохотные окна, но здесь тяжелые темные гобелены, стены отделаны темными породами старого мореного дуба, много ниш со статуями и пилонов, что дают тень, в центре большой стол, половина кресел осталась незанятыми.