– Да! – согласилась я, глядя в его блестящие от возбуждения глаза.
– Кто такие «наши» и против чего протестуют?
– Что случилось? – удивился Отто, уже приготовивший заготовку будущего артефакта. – Я думал, что столь раннее пробуждение тебя не обрадует, а ты улыбаешься. Мне уже начинать бояться?
Ничего себе! Теперь понятно, почему мне так плохо.
– Я, – сказала я, нагло приписывая себе деяния полугнома.
Ехали мы долго и крайне медленно. Карета постоянно увязала в липкой грязи и колдобинах, в которые превратилась лесная дорога. Отто с кучером, матерясь сквозь зубы, то и дело помогали лошадям вытаскивать карету на более-менее ровный участок дороги. Я же, пользуясь привилегированным положением больной, мрачно сидела внутри и тайком жевала пряники с вареньем. Поэтому к середине дороги мы с Отто были одинаково злы: он потому, что был мокрым, грязным и замерзшим, я потому, что уже успела отсидеть свою отощавшую пятую точку и до тошноты объесться пряниками.