Колонна прошла по Советской прямо возле Горсвета, где меня и высадили, даже не попрощавшись, но пообещав еще вызвать. Я тоже прощаться не стал, а сразу направился в подъезд – вроде как вернулся к служебным обязанностям.
– Привыкай видеть землю сверху, – сказала она. – Ищи знакомые места, даже на базаре попытайся определить, где какой магазинчик или кабак. Причем как можно быстрее: время раздумывать есть не всегда.
Караульные выпустили нас без проблем, и мы оказались на главной, Советской улице – той самой, по которой я вчера шел сюда из РОППа.
– А для меня нет, – ответил Милославский и задал вдруг неожиданный вопрос: – Вы своей работой нынешней довольны?
– Я к чему это все…– начал было Федька, но Иван его перебил, сказав: – Да понял я вас, вы к тому нудите, что не хотите свою машину по казенным делам гонять, так?
Это оказалось чуть сложнее: мешала пока боязнь «пережать», сделать что-то слишком резко. Потом обнаружил, что этот спокойный и вальяжный самолет такое обращение прощает запросто, потому что реагирует на все мягко, без заскоков. Сначала несколько поворотов шел плохо, но потом вовлекся, и серая вода тянулась под крыльями с такой точностью, словно нас к середине русла привязали. Сложнее всего было эту самую середину определить: обзор из кабины вниз был все же так себе, постоянно приходилось высовываться. Но справился, сам собой доволен был.