За дверью оказалась еще комнатка, теперь уже совсем тесная, большую часть которой занимал письменный стол, заваленный бумагами. На побеленной стене, возле обязательного креста, висела большая карта окрестностей города с какими-то пометками и воткнутыми в нее флажками и значками. Еще на стене, на крючьях. как у оружейника на стенде были, висели несколько разных винтовок.
– Пошли, чего ждать. – кивнул я, и двинул к дороге.
Но все же решительность девочки и явное умение вести дела удивляло. Или просто привык я к тому, что у наших детей в таком возрасте разве что сопли еще не утирают, а то, что здесь дети к таким годам умеют за себя ответить, мне и вовсе в диковинку? Скорее всего. В любом случае, я стоял у нее за спиной, рта не раскрывая, и приказчики лишь время от времени с подозрением косились на мою разбитую морду и заплывший глаз. Затем один из приказчиков – белобрысый конопатый парень с всклокоченными волосами, шепнул что-то другому, и подозрительность сменилась любопытством.
– Когда на остров последний налет был, тогда тут еще отец Дмитрия заправлял. И турки на нескольких шхунах и фелюгах прямо сюда подошли, к самому пляжу, и на лодках на берег высадились. Думали его усадьбу взять с ходу и дальше пройти, в долину. Видишь? – она показала рукой.
– Солдат в Благовещенске мало, – развел он руками. – Охрана и совсем небольшие экспедиционные отряды. Для Тортуги этого заведомо не хватит.
Мыло здесь яблоками пахнет, кстати. Интересно, как они его делают? У нас ведь какую-то химию добавляли, а тут вообще никакой химии не сыщешь. Правда что ли, прямо с настоящими яблоками как-то варят? Или чего там с мылом делать положено?