– А, бывали у вас. – обрадовался он. – К вам за вином ходили, прикинь? Пьяный барк у нас самый настоящий.
Книга, как и все, что здесь издавалось, была в простой картонной обложке, с корешком из ткани. Никаких рисунков, иллюстраций – ничего. Даже по издателю никаких данных, просто книга – да и все тут. На обложке имя автора, название.
– Не прибавили бы. – буркнул он. – Ее четверть часа только прогревать надо, а они бакштагом идут, нас раньше догонят. Не заметили мы их из– за острова. Теперь только отбиваться.
Уже и вербует по ходу дела. Как бы намек сделал, что я ему уже по гроб жизни обязан. А вообще-то что есть, то есть. И мне, с другой стороны, без проводника в этом мире тоже трудновато будет. Вон как со ссудой накосячил. Ссудный процент ведь грехом всегда был, его только протестанты разрешили. А так, с КВП – так и нормально. Скидываются все, потом пользуются.
– Ну ты даешь, – сказал Слава, молодой и конопатый фельдшер, пошедший с нашим отрядом, рассматривая черноту вокруг раны.
Понемногу светать начало, уже привычное огромное солнце поднималось из лохматых черных джунглей, раскинувшихся перед нами. Ночная прохлада быстро отступала, уступая место привычному дневному зною. Мне еще подумалось, что в тот день, когда я попал сюда, в Москве царила грязная и мерзкая, ветреная, холодная весна. Та самая, которую я ненавидел примерно так же, как и московскую осень, ну разве совсем чуть-чуть поменьше. А тут пожалуйста, курорт настоящий. Пусть подчас жара и зашкаливает – а все одно лучше, чем слякоть и холод. И цветет здесь все круглый год, и зелень кругом, и море теплое.